Туризм и отдых:

Туры во Францию 

Все отели Франции! 

Визы во Францию 

Авиабилеты во Францию 

Винные туры! 

Для турагентств 

Туры на Сан Мишель 

Туры на выставки 

Конференции во Франции 

Регистрация фирм во Франции 

Недвижимость во Франции 

Аренда вилл во Франции 

Тематические семинары 

Горные лыжи во Франции 

Путеводитель по Франции:

Достопримечательности Парижа 

Дворцы и замки Франции 

Города и курорты Франции 

Статьи о Франции 

История Франции 

Искусство Франции 

Французская Полинезия 

Французская Гваделупа 

Праздники во Франции 

Идеи отдыха:

Интервью с нейропсихиатром Борисом Цирюльником: "Никогда нельзя сводить человека к его психологической травме"

Сараево, Босния-Герцеговина

Этолог по образования, Борис Цирюльник стал основателем во Франции целой отрасли исследований в области человеческих нравов, отличающихся многодисциплинарным характером и опровергающих общепринятые мнения в отношении человеческого поведения*. Две его последние книги "Восхитительное несчастье и Гадкие утята", встреченные во Франции огромным успехом, продолжают его работы о способности человеческого организма переживать психический травматизм и самые тяжелые эмоциональные раны: болезнь, потерю близких, насилие, пытку, теракт, депортацию, войну, - иными словами, моральное и физическое насилие, испытываемое в наши дни миллионами детей, женщин и мужчин во всем мире. Опираясь на многочисленные примеры, взятые как из его психотерапевтической практики, так из многочисленных поездок по разным странам от Боснии до Камбоджи и от Бразилии до России, - он объясняет, как, даже в самых тяжелых случаях, люди возвращаются к нормальной жизни, благодаря каким качествам, приобретенным еще в детстве, это происходит и в какой посттравматической помощи они нуждаются.

Как определить настоящий травматизм и как отличить его от обычного физического или морального испытания?

Борис Цирюльник: О травматизме можно говорить, когда человек считает, что он уже умер , используя выражение, используемое такими писателями, как Примо Леви или Хорхе Семпрун (прошедшие фашистские концентрационные лагеря) или певицей Барбарой (жертвой инцеста со стороны собственного отца), а также многими моими пациентами. Во время тяжелого испытания можно страдать, сражаться, впадать в депрессивное состояние или в ярость, но при этом чувствовать себя по-настоящему живым, и это позволяет превозмочь трудности. В случае травматизма люди остаются пленниками собственного прошлого и на протяжении многих лет переживают заново картины пережитого ужаса.

С другой стороны, психотерапевт Анна Фрейд установила, что для появления травматизма, нужно дважды нанести рану: один раз в реальности (испытание, страдание, унижение, потеря), а во второй раз в представлении реальности, в речи других людей уже после события. И в самом деле, именно в социальном факторе нужно искать разрушительный эффект травмы.

“Для появления травматизма, нужно дважды нанести рану: один раз в реальности, а во второй раз в ее представлении”

Представление о том, что именно с нами случилось, во многом зависит от того, как на это смотрят другие. Если вы испытываете отвращение, сострадание или ужас по отношению к тому, что со мной произошло, ваш взгляд превратит случившееся в травму. Говоря это, я в первую очередь думаю об изнасилованных женщинах. Почти все они рассказывают, что пережить случившееся им помогло не сострадание, но слова мужчины "я рассчитываю на тебя". Уважение помогло им заново почувствовать себя женщиной.

LF: Глубина травмы зависит, таким образом, от ее восприятия и от того значения, которое придает случившемуся сам потерпевший. Таким образом, существует некоторая относительность причин травматизма...

BC: Еще Фрейд был удивлен различной глубиной полученных травм. И в самом деле, удивительно, что люди оказываются бессильны перед событиями, которые со стороны кажутся совершенно незначительными. И с другой стороны, встречаются люди, проходящие через страшнейшие испытания и заново возвращаются к нормальной жизни, тогда как нам кажется, что им никогда не превозмочь случившегося. Эта разница в реакциях объясняется прежде всего тем, какое значение приобретают те или иные события в жизни каждого из нас.

LF: Какое воспитание с самого раннего возраста, а может быть и до рождения ребенка. может помочь ему развить в себе способность стойко переживать испытания?

BC: Важно различать внутренние и внешние ресурсы. Внутренние ресурсы те, что отпечатаны в нашей биологической памяти еще до того, как мы научились говорить, во время самого раннего периода общения ребенка с окружающим миром. Известно, что когда ребенок растет в эмоционально стабильном окружении, он обладает изначальной уверенностью когнитивным подсознанием (а не фрейдистским), - которое в случае возникновения препятствия принимает на себя "первый удар".

Такой человек может быть несчастлив и даже впасть в депрессию, но в глубине души у него будет уверенность в том, что он был любим, а значит достоин любви, и это позволит ему сохранить надежду и пережить трудности.

Эта аффективная защищенность начинает создаваться во время шести последних недель беременности, если мать не слишком нервничает, и продолжает во время первого года жизни ребенка. С другой стороны, она устанавливается при условии, что ребенок участвует в трехсторонних отношениях, в которых заняты боа родителя или мать и ее аффективный партнер: это может быть другой мужчина или ее собственный отец или мать... Эти три человека в их взаимодействии являются соавторами развития ребенка, который отнюдь не является пассивным реципиентом.

После травмирующего воздействия фашизма на народы Европы, принесшего прославление авторитета вплоть до полного отрицания личности, мы пришли к отрицанию авторитета. Нам казалось, что чем меньше мы будем давить на детей, тем лучше они будут развиваться. Это испортило целых два поколения, в первую очередь американцев. Новое видение вещей, связанное со способностью выживания, предлагает нам давать детям возможность одерживать победу, чтобы таким образом усиливать их веру в себя, не делать ничего вместо них и не слишком и помогать.

Излишний протекционизм приведет к тому, что в подростковом возрасте они все равно попытаются построить препятствия, чтобы затем их преодолеть и понять, что же они на самом деле собой представляют, и эти препятствия подчас бывают рискованными.

LF: Что такое ориентиры развития и в чем состоит их роль?

BC: Дать ребенку жизнь - это еще не все. Его нужно также ввести в мир, построить вокруг него чувственные и умственные вехи, которые станут его ориентирами в развитии. Даже если ребенок здоров генетически и снейрологической точки зрения, но вокруг него не создана определенная система, определяющая, как до него дотрагиваться, разговаривать с ним, причесывать его и даже наказывать, то его развитие будет медленнее. Отсутствие контакта и аффективных связей может привести даже к физической или церебральной атрофии. В детских домах, где дети лишены индивидуального отношения, можно даже видеть, как у девочек задерживается гормональное развитие.

LF: Это доказывает, что сексуальная идентификация также является социальным и культурным строением....

BC: Разница между полами гормонального и анатомического плана, но в огромный степени определяется аффективным воздействием. Наша западная цивилизация отделила биологическое от социального, но в реальности они взаимодействуют. Вот почему для развития ребенок столь ко же нуждается в питательных веществах, сколько и в словах.

LF: Каковы могут быть реакция после получения травмы и какой логике они подчиняются?

BC: Нужно понимать, что травму можно залечить, но нельзя отменить. Обладая внутренними и внешними ресурсами (ориентирами выживания), мы обладаем большими шансами выйти из подобной ситуации с меньшими мнениями. Иначе, человек становится слишком ранимым. Таким образом глубина нанесенной травмы зависит от личной истории каждого и его окружения.

У каждого человека существует собственная стратегия адаптации к миру и пост-травматическое поведение, направленное на уменьшение страдания. Но эта адаптация к травме не всегда полезна, особенно у ребенка, поскольку влечет за собой частичную ампутацию личности, подчинение, отказ от самого себя, поиск интеллектуальной индифферентности, аффективное замораживание, настороженное отношение к миру или тактику соблазнения агрессора.

“Для развития ребенок столь ко же нуждается в питательных веществах, сколько и в словах”

Некоторые реакции могут быть спасительными, в то время как общество их отвергает. Так, брошенные дети, живущие на улице, в частности в Латинской Америке, могут выжить, только нарушая закон. Тот, кто не умеет воровать и не желает объединиться с другими, чтобы нападать на взрослых, проживет не более десяти дней. В этом случае нарушение закона является способом адаптации к безумному обществу.

Другой спасительной реакцией после травмы в некоторых случаях является забвение. Я думаю, что это выход, например, в масштабах страны, пережившей гражданскую войну и ищущей выход. Так происходит в Камбодже, где красные кхмеры в наше время едят за одним столом с детьми тех, кого они уничтожили. Что нужно делать, чтобы жить вместе и двигать вперед после всего того, что случилось, если не забыть это?

LF: Таким образом, для возможности возрождения некоторым странам или формам правления будет лучше не признаваться и покаяться в совершенном?

BC: Южная Африка, познакомившись с нашими работами, решила сразу после отмены апартеида организовать дебаты между черными и белыми, и это закончилось катастрофой. Вся прошлая ненависть только разгорелась заново, и пропасть углубилась. Люди выходили с комком в горле: пережитое было слишком близко.

LF: Не думаете ли вы, что для страны в конечном счете важно уметь посмотреть прошлому в лицо?

BC: Не всегда. Я бы сравнил забвение с реакцией человека, получившего ранение в автомобильной катастрофе, который не разрешает дотрагиваться до него, даже если кто-то хочет ему помочь. И он прав, поскольку если тронуть их неосторожно, можно только углубить ранение и усилить боль. Но он и не прав одновременно, поскольку невозможно спасти человека, оставив его на дороге. Мне кажется, с этим нужно считаться. В идеальном случае, нужно было бы сразу вскрыть нарыв, избежав при этом гражданской войны, что возможно, к сожалению, крайне редко.

LF: Какое отношение должны выработать близкие, специалисты и государственные власти, чтобы помочь людям, получившим травму, в частности, детям, выздороветь и заново включиться в жизнь?

BC: Особенно важно подчеркнуть, что даже в самых страшных случаях, как, например, когда дети присутствуют при убийстве членов своей семьи, всегда остается надежда, так как большинство наших установок не окончательны. Но при это важно не относиться к жертве как к жертве. Объявить, что ребенок окончательно травмирован и оставить его в этом состоянии равносильно созданию условий для поражения. Человека никогда не следует сводить к его травме и заключать его в положение жертвы.

“Мешая травмированному человеку высказаться, мы препятствуем его излечению.”

С другой стороны, возможность выживания во многом зависит от эмоциональных реакций окружающих, для которых сама идея о том, что пережил их ребенок или родственник, невыносима. И тем не менее, погружаясь в боль ребенка, женщины или мужчины, мы нив коей мере им не помогаем.

LF: Насколько важна для излечения речь?

BC: Очень важно, чтобы травмированный человек не молчал. Если не дать ему выговориться, только потому, что рассказ его слишком ужасен и мы не можем принять случившееся, личность потерпевшего будет исковеркана. Часть ее, вынужденная оставаться в секрете, будет выражаться необъяснимыми изменениями настроение или агрессивностью. Солдаты неоконченных войн (Алжир, Вьетнам) так никогда и не закончили свои бои, в то время как многие из них, получившие поддержку близких или общества, не развивают пост-травматического синдрома.

И наконец, жертве следует дать возможность показать свою полезность, чтобы возродилась вера в себя. Мы должны еще проделать огромную работу, чтобы понять, что людям нужно не просто помогать. В случае детей и трудных подростков, им нужно давать задания, в том числе и оплачиваемые, чтобы они поверили, что нужны обществу, как это делается, например, в Греции, Швеции или Исландии.

LF: А так называемые ориентиры выживаемости?

BC: Дети, получившие психологические травмы, должны располагать ориентирами, которые помогут им правильно развиваться. Особенно важно дать им возможность сделать что-нибудь самим, не дожидаясь, пока случай предоставит им возможность встретить кого-либо или что-либо, что позволит им начать новую жизнь. Вот почему, если им сложно высказать словами то, что произошло, нужно найти другие способ выражения, в первую очередь, артистические, как рисунок, театральный сценарий, стихи и др.

Это позволит управлять эмоциями и дистанцировать травму.

Не случайно, многие из тех, кто получили в детстве психологическую травму, выбрали именно творческие профессии или работу, связанную с помощью другим.

Практически все стараются понять, почему это с ними произошло и развивают в себе заложенный интеллектуальный потенциал. То, что для них самих является механизмом защиты, служит и всему обществу, потому что этот способ выживания культурного плана и может быть использован в дальнейшем самыми разными культурными системами.

Существуют ли непреодолимые препятствия?

BC: Существуют ситуации, когда шок настолько силен, что человек больше не может от него оправиться. Или еще такие, когда отсутствие смысла случившегося лишает человека возможности реагировать. Например, в фашистских концлагерях те, кто прибыл туда первыми, не понимали, почему они сюда попали и что с ним делают, тогда как коммунисты, участники Сопротивления или активно оппозиционные режиму люди осознавали, почему они здесь находятся, лучше справлялись с происходящим и организовывали группы сопротивления.

Зависит ли способность к выживанию от возраста, и различаются ли в этом смысле взрослые и дети?

BC: То, что травмирует ребенка, совсем не обязательно травмирует подростка или взрослого. В самом раннем детстве травмой является отсутствие аффективной связи: мир для ребенка пустеет. Затем травмирующими являются слова: "Бедняжка, он потерял мать, ему труднее, чем другим". Такие фразы часто можно слышать по отношению к незаконным детям. Для взрослого травмирующим моментом является то значение, которое его собственная история придает случившемуся.

Ребенок обладает большей гибкостью, чем взрослый, и большей податливостью, но и в более позднем возрасте люди обладают способностью выживать и адаптироваться. Нам, в частности, удалось поверить этот на людях, страдающих болезнью Альцгеймера. Забыв речь, они вырабатывают другие способы общения, которые нам удалось раскодировать и понять.

Существуют ли типы общества, способствующие появлению людей, более способных к выживанию?

BC: Именно общество создает ориентиры выживаемости, а значит, оно должна создавать действующих лиц, а не зрителей. Вот почему я противопоставляю "активную цивилизацию" "пассивной цивилизации", доминирующей в нашем обществе потребления и развлечения.

Общества, способствующие выживанию, - это те, в которых каждый имеет доступ и участвует в создании культуры: походами в театр, чтением, обсуждением виденного и почувствованного, т. е. проблем, которые касаются каждого. Важнейшей функцией искусства является представление наших сокровенных переживаний, о которых мы, таким образом, сможем говорить с нашими близкими.

Как объясняете вы агрессивность некоторых подростков в нашем обществе?

BC: Я думаю, что эта агрессивность, в частности, базируется на раннем воспитании. Понимание, что существуют запреты, приходит на втором году жизни. В этот момент каждый ребенок должен осознать существование поведенческих запретов. Тогда же создается способность представлять миру другого человека. Иными словами, ребенок должен знать, что он не может все себе позволить. Если же дети окружены родителями, которые все делают вместо них и не решаются ничего им запрещать, у них существуют огромные шансы стать агрессивным подростком, поскольку они не будут знать предела собственным желаниям.

Как найти равновесие между наказанием ребенка или подростка и его воспитанием?

BC: Наказание необходимо, поскольку если ребенка не наказывать, он накажет себя сам, в первую очередь, саморазрушительными действиями. Могу привести в пример двух братьев, которые постоянно дрались, и старший, получив кровоизлияние в желудок, скончался, прежде чем родители успели позвать скорую помощь. Они решили не рассказывать об обстоятельствах смерти ребенка, чтобы младший не угодил в тюрьму. Я наблюдал этого мальчика в моей терапевтической практике: он был чрезвычайно одарен и умен, но наказывал сам себя на протяжении пятнадцати лет. Я хочу сказать, что если бы этот ребенок был наказан обществом, функция которого - призывать к порядку и напоминать о существовании закона, он бы оплатил свое преступление, прошел бы через страдание, но освободился бы от чувства вины.

С другой стороны, нужно поощрять привлечение к ответственности через поступки, служащие восстановлению нарушенного порядка. Например, ребенка, выказавшего агрессию по отношению к старушке, нужно заставить помочь ей принести продукты. Посредством связи между ребенком и его "жертвой" и благодаря полезности поступка дети вновь обретают чувство собственного достоинства и уважение к другим. Такой опыт дает очень хорошие результаты, поскольку дети, проявляющие агрессию, чаще всего страдают отсутствием ориентиров. Именно они чаще всего попадают в секты или группы организованной преступности, прославляющие жестокость и насилие, так как именно там они находят свои правила и законы, - кстати, подчас очень жесткие.

Что вы думаете о тюрьме? Всегда ли это единственно правильное решение?

BC: Тюрьма - это школа агрессии, настоящее извращение жизни. Все мои пациенты, когда-либо прошедшие через тюрьму, рассказывали, что потеряли там какое-либо чувство уважения другого человека и постарались угасить в себе вообще любые человеческие чувства, чтобы меньше страдать. По выходе из тюрьмы они были еще более агрессивными, чем до нее. Общество должно найти настоящие решения проблемам агрессии и насилия, и, в первую очередь, задуматься над вопросами социо-экономического порядка.

Интревью взяла Анн Рапен

* Этология является наукой о поведении животных в их естественной среде. Борис Цирюльник в рамках своих работ соединил самые разные дисциплины: методику образованиями этологии, лингвистику, психиатрию, нейрологию и биологию, позволив тем самым более широкое и правильное понимание места человека в мире живого.

Туристическая компания «Мир странствий»

Адрес: РФ, г. Москва, Пушкинская пл., д. 5 (Здание комбината «Известия»), 5 этаж, оф. 501.  Схема проезда

Телефоны: (495)783-80-20 (мн.)

Контактная форма

С помощью контактной формы Вы можете заказать тур, отель, авиабилет, визу во Францию (в этом случае укажите свой телефон и время отзвона).

При заказе с сайта скидка 3%!